Рон открыл глаза.

- Что-о?

Гермиона виновато посмотрела на него. Её пальцы, впрочем, как отметил Рон краем сознания, принялись неспешно скользить вдоль ткани брюк из стороны в сторону.

- Это просто ночные грёзы, Рон. Которые мне даже под действием Империуса никогда не взбрело бы в голову осуществить наяву. И потом, - голос её чуть понизился, а в глазах что-то неуловимо блеснуло, - разве тебе в своих фантазиях, касающихся меня, никогда не хотелось совершить что-то аморальное?

Рон почувствовал, как у него пересыхает во рту.

- Х-хотелось, - глухим, каким-то совершенно не своим голосом, признался он.

Гермиона вновь слегка склонила голову набок; глаза её засияли, а пальцы на причинном месте Рона чуть сжались.

- Например?

Он невольно приоткрыл рот. Обнаружив, что губы его также успели пересохнуть, поспешным нервным движением языка облизал их.

- Мне... я... представлял иногда, что будет, если одолжить у Гарри его невидимую мантию... и...

- И? . . - сладко протянула собеседница.

- Пройти поздно вечером за тобой в твою комнату. - Рон замолк на некоторое время; мысли его путались. - Потом... я бы мог наблюдать за... увидеть, как...

- Как я раздеваюсь, - негромко подсказала Гермиона.

- Да.

- А дальше?

Глаза Гермионы уже не просто сияли, а пылали, подобно двум эльфийским огням. Ладонь же её принялась неторопливыми движениями оглаживать материю вокруг возникшего на ткани брюк Рона бугра, в замедленном музыкальном темпе выписывая круговые виражи.

- Увидеть тебя голой, - выдохнул Рон. - Как тогда... в библиотеке. Увидеть тебя в кровати. Увидеть, как ты... как ты ласкаешь себя.

Гермиона вытянулась вперёд, наклонившись так, что Рон почти чувствовал на своей правой щеке горячую щекотку от её дыхания.

- Значит, меня тогда не обмануло то мутное ощущение, - мелодично произнесла она. Рона бросило в жаркий озноб. - Я почему-то чувствовала, что ты этого хочешь.

Она приблизила своё лицо почти вплотную к лицу Рона, глядя ему в прямо глаза.

- И как давно тебе этого хочется, Рон Уизли? - сладко шепнула она. - Когда в самый первый раз ты начал фантазировать о чём-то подобном?

Рон отчаянно заалел, не в силах отвести от неё взгляд.

- На т... на третьем курсе, по-моему. Или... - он осёкся, заалев ещё гуще. - Не помню.

- Ты никогда не говорил мне об этом. - Гермиона почему-то облизнулась.

- Н... нет.

Она немного помолчала, согревая переносицу и губы Рона своим горячим дыханием.

- А ещё? - вдруг спросила она. - Понаблюдать, как я раздеваюсь, увидеть, что я делаю с собой в спальне, - и это всё? Разве у тебя не было каких-нибудь других фантазий? На третьем курсе, на четвёртом? . .

От её слов и её близости Рона поочерёдно бросало то в жар, то в холод.

- Смелей, Рон, - шепнула она.

Кончики её пальцев щекотнули его под столом.

- Не бойся.

Рон вновь закрыл глаза. Ему было стыдно, нечеловечески стыдно, - от того, что первые приходящие на ум фантазии были мерзкими, гнусными и извращёнными.

- Я... не могу. Я никогда бы этого не сделал... я...

- Понимаю, Рон, - нежно прошептала Гермиона прямо ему на ухо, в то время как благодаря действиям её опытных пальцев ткань брюк уже лишь чудом не лопалась изнутри. - Это лишь фантазия. Расскажи о ней.

Рон приоткрыл рот. В первый миг - только чтобы глотнуть побольше воздуха.

- Мне думалось о том, что будет, если... захватить с собою под невидимой мантией колдограф, - проговорил он. - Сделать пару или тройку снимков тебя обнажённой... ласкающей себя. Чтобы просматривать их иногда.

Он замолчал на некоторое время; Гермиона, чувствуя, что это ещё не конец, меж тем поддерживала его энтузиазм рассказчика, то сгибая, то разгибая свои тонкие и невероятно умелые пальчики.

- Потом я подумал, что было бы, если бы ты узнала про снимки. - Рон сглотнул слюну. - Возмутилась бы, конечно. Но потом... захотела бы, чтобы никто не узнал, не увидел их. Готова была бы на всё, чтобы этого не случилось...

- Даже так, - недоверчиво протянула Гермиона, отсев от него чуть подальше - устранив при этом ладонь с его брюк - и уставившись на него с каким-то странным выражением на лице. Снисходительностью, что ли? - Шантаж?

Рон промолчал, ощущая, как невообразимо громко и гулко бьётся его сердце.

- Что ж... - задумчиво изрекла Грейнджер. Голос её вновь стал медоточиво сладким. - А что именно ты заставил бы меня сделать, Рон Уизли, угрожая иначе опубликовать снимки? Расскажи.

Она чуть-чуть приоткрыла губы, глядя Рону в глаза. Меж губами её проскользнул на миг розовый поблескивающий язычок.

- Поз... позировать для новых снимков. - Он ощутил себя водителем магловского автомобиля, на полной скорости несущегося в пропасть. Так или иначе, остановиться он уже не мог. - Стоять перед объективом... голой. Ласкать себя с помощью... разных предметов. Размазывать... по своему телу... едкую горчицу, слизывая её потом... из самых далёких мест.

- Да, - проговорила Гермиона.

Глаза её были мечтательно затуманены, а пальцы рассеянно теребили край мантии.

- Или втирать её... - добавил Рон, чувствуя, что если всё-таки остановится, то вряд ли сможет снова заговорить, - сильнее в кожу... чтобы зуд, раздражение, жжение заставляли потом тереть кожу ещё сильнее, опять и вновь.

- Рон.

Гермиона взглянула на него со странным томным выражением на лице. Пальцы её продолжали меж тем теребить край мантии.

- Ты ведь сейчас по сути фантазируешь. Как тогда. А мне... как я говорила, всегда хотелось посмотреть, как мальчики делают это.

Рон вновь вспыхнул, хотя, казалось бы, уже ничто не сможет его существенно устыдить.

- Просто закрой глаза, - предложила она, - и действуй так, словно ты в комнате один. Словно ты фантазируешь мысленно... рассказывая сам себе, что и как ты сделал бы с беззащитной Гермионой Грейнджер... к чему её принудил...

На миг она слегка куснула верхнюю губу.

- Пожалуйста.

Рон прикрыл глаза.

И, чувствуя, словно некая неосязаемо тонкая нить внутри него вот-вот готова лопнуть, провёл рукой по собственным брюкам.

На глазах у Гермионы.

- Скажи, что бы ты ещё вынудил совершить меня, пользуясь своей неограниченной властью? - Голос её был мягок, был сладок, успокаивая и ввергая в пик разгорячённости одновременно. - Ведь действие не ограничилось бы... порочными фотоснимками?

Судя по звуку, собеседница облизнулась.

Рона бросило в озноб от этого звука.

- Я... - начал было он. Запнувшись, неуверенно продолжил: - Приказал бы, чтобы ты встала на колени передо мной. Совершенно... обнажённая.

- А потом? - Тон Гермионы был полон мёда и ожидания.

- Поцеловала меня... туда.

- И? . . - Интонации её речи будто бы чуть-чуть позванивали от волнения.

- Открыла рот...

Рон поймал себя на том, что рука его, прежде лишь вяло потиравшая брюки, движется всё быстрее и быстрее.

В следующее мгновение его вновь пробил ледяной озноб - и при этом жесточайший жар: он осознал, как вся эта сцена выглядит со стороны, как всё это дичайше нелепо и противоестественно, как выглядят со стороны его собственные действия - то, чем он занимается на глазах у испытанной боевой подруги всех своих школьных лет, Гермионы Грейнджер, одновременно рассказывая, как ему хотелось бы её - фактически - изнасиловать. От лица его отхлынула чуть ли не вся кровь до последней капли.

Мгновением позже он услышал её лёгкий, подобный звону колокольчика смех.

Недоумённо распахнув глаза, он увидел Гермиону, подпёршую голову рукой и смотрящую на него не то с иронией, не то со снисхождением.

- Эх, Рон, Рон, - мелодично протянула она. - Если бы ты только знал, какие фантазии роятся у меня в голове со второго курса.

Рон изумлённо моргнул.

- Да, ещё со второго, - верно поняла его удивление она. - Тогда мой организм, вероятно, готовился перестраиваться к новому режиму, выходя на первый виток взросления, так что грёзы захлестнули мозг просто сумасшедшие - потом, когда это прошло, мне даже пару лет было стыдно за них.

Она чуть вытянулась вперёд, продолжая подпирать голову ладонью и глядя при этом в глаза Рону.