- Теперь выйти на возможное обозрение публики будет эпатажнее. – Лукаво глянула на Жана Аленка, выпустив его глядящего вверх бойца наружу.

- Я понесу перед собой оправдание. – Жан легко подхватил девушку на руки. – Кто бы смог на моем месте остаться равнодушным?

Вот чего Аленке точно бы не хотелось, так это явиться в глазах Ильи оправданием «возросшего интереса» другого мужика, и она не без опасений выглянула наружу. К счастью возле душевой было по-прежнему пусто, но едва они успели добраться до середины лестницы, как из коридора донесся легкий скрип, и послышались чьи-то шаги.

- Слышишь?! – Тревожно пискнула Аленка.

- Ай-ай! – Жан быстро зашлепал босыми ногами по ступенькам. – Аленушка, открывай дверь!

Поспешно скользнув вместе со своей драгоценной ношей в спасительную глубину комнаты, он привалился к стене и шумно выдохнул.

- Спасены.

В следующую секунду оба искателя приключений переглянулись и, не в силах сдержаться, дружно прыснули со смеху.

- Авантюрист! – Аленка шутливо мазнула пальцем Жана по носу. – А если бы на потеху публике голышом засветились?

- Так ведь удрали же. Зато будет, что вспомнить. – Жан, задорно подмигнув, закружил девчонку по комнате и, расцеловав, поставил прямо на расстеленную кровать. – Предлагаю выпить за наше спасение.

- Принимается. – Аленка, опершись на поданную руку, спрыгнула на пол. – С тебя зажигание свечей и доставка напитков.

Сама она к столику не подошла. Зачем? Ясно же, что Жан не просто так ее именно сюда, а не в кресло доставил. Наступает продолжение развлечений. Аленка, мысленно пожав плечами, прислонила к высокой спинке обе подушки и уселась, привалившись боком к одной из них, в ожидании наливающего вино кавалера.

- Вот и я, мадмуазель. Прошу. – Жан отдал Алене бокал и устроился рядом, обняв ее освободившейся рукой за плечи. – За приключения.

- Которые хорошо заканчиваются. – Поддержала Аленка, чувствуя, как слегка вспыхивают кончики ушей. Предложенный тост явно содержал не столько намек на их эпатажное путешествие, сколько на предстоящее большее. И девчонке действительно хотелось, чтобы эта необычная для нее ночь оставила в душе не горечь, а легкие, приятные воспоминания.

– Однако месье опять целуется. – Сделала она круглые и якобы возмущенные глаза. – А мы ведь не на брудершафт пьем. Это разве по правилам?

Она не вредничала. Просто наступающий момент перехода от фривольной, но ни к чему не обязывающей прелюдии к тому настоящему, что должно будет между ними произойти, с непривычки смущал Аленку. Вот и поддразнивала она Жана, скрывая за насмешливым тоном собственную неловкость. Впрочем, сконфузить того оказалось не так-то просто.

- А мы назовем это «экстрабрудершафт».

- Звучит красиво. И что после такого тоста положено делать?

- Не останавливаться на поцелуях. – Жан отсалютовал Алене бокалом и отхлебнул глоток вина. – Репетируем?

- Как прикажет месье. – Лукаво стрельнула глазками Аленка. – Я ведь невольница.

Она не удержалась от соблазна спрятаться за подчиненной ролью от личной ответственности. То есть она, конечно, будет развлекаться с Жаном, но якобы не по своему желанию, а просто потому, что правила игры того требуют.

Алена юлила неспроста. Подспудно сравнивая свои похождения с члена на член в Вальпургиеву ночь с сегодняшним адюльтером, девчонка находила между ними нешуточную разницу. Те перемены партнеров в своей компании, хоть и подарили Аленке массу волнующих необычных ощущений, воспринялись ею не слишком серьезно. Да, там была возбуждающая, дразнящая своей запредельной вольностью и, чего греха таить, понравившаяся ей игра. Но именно игра. Этакое нескромное реалити-шоу. С Жаном же, и она это безошибочно чувствовала, все будет по-другому. Ее ждет та настоящая ночь любви между мужчиной и женщиной, когда главенствует одно лишь желание друг друга, а все прочее исчезает, забывается, чтобы вспомниться только утром. И оттого измена Илюшке будет куда более настоящей, чем в прошлый раз.

Тем не менее, Аленка с некоторым удивлением чувствовала, что предстоящая близость с Жаном все больше возбуждает ее. И она вовсе не прочь идти навстречу своему желанию. Только … Только пусть Жан командует. А Аленка подчинится.

- Ну, раз невольница, – усмехнулся тот, забирая из рук девушки почти опустевший бокал, – то на колени.

Выражение покорности? Может еще и наручники с ошейником наденут? Но оказалось, что на колени нужно встать над лицом легшего на спину мужчины, явив тому все потаенные девичьи прелести. А в следующее мгновение в эту открывшуюся красу бесстыдно проник ловкий язычок Жана, заставив Аленку закусить губу и обеими руками вцепиться в спинку кровати.

- А-и! – Не удержалась она от легкого вскрика. – Ой!

«Ой», – было выдохнуто уже тихим шепотом. Но этот шепоток по мере нежностей Жана срывался с ее губ все чаще и чаще. Аленка вздрагивала от легких, дразнящих прикосновений его языка к чувствительному бугорку клитора, от неглубоких, но таких волнующих проникновений в ее увлажненную желанием киску, от сменяющих язычок поцелуев ее приоткрытого цветка и влажных от смазки бедер. Жан пока только играл с ней, разжигая желание, а Аленка успела уже сладко замереть накрытая волной первого, еще не сносящего «крышу», но уже очень и очень приятного оргазма.

Ничего себе! Вот уж такой прыти от себя Аленка точно не ожидала. Так влегкую кончить от ласки чужого совсем мужика, к близости с которым она, вообще-то говоря, не стремилась. Скорее наоборот. И все же факт был налицо. Точнее на лице Жана, орошенном порцией, не удержавшейся в киске девушки смазки. И Аленка понимала, что эти капли ее любовной росы лишь начало, и что они еще не раз прольются сегодня. И она, как ни удивительно, вовсе не была против этого. Наоборот, она все сильнее ждала момента их настоящей с Жаном близости. Это было, наверное, неправильно с ее стороны. Ведь они с Жаном друг другу никто. И с чего бы Алене так откровенно желать секса с ним? Но себя-то без толку обманывать. Она хотела Жана. Здесь, сейчас. Чтобы тот обнимал, целовал ее, чтобы овладел ею.

Она, конечно, не призналась Жану в этом. Но разве в постели обязательно нужны слова? Тем более, когда желания обоих совпадают. Алена, соскользнув с лица мужчины, жадно прильнула к влажным от оставленной ею смазки губам, прижалась к широкой груди, чувствуя, как касаются кожи Жана остренькие точечки ее сосков. И почти сразу сдвинулась дальше вниз, туда, где уже ждал ее глядящий в небеса упругий, живой стержень. Не сдерживаясь и не томя мужчину, Алена поймала ладонью вздрагивающее от нетерпения копье и направила его острие в горячую и влажную глубину своей сокровищницы.

Обычно, играя с Ильей, она любила, еще не впуская в себя игрушку, сначала поездить по ней взад-вперед, даря себе почти ту самую, но все же пока поверхностную ласку, чуть помучить себя и парня ожиданием наслаждения, и лишь потом оседлать Илюшкиного «скакуна» по-настоящему. Но сейчас Аленка не стала тратить время на прелюдию, с размаху бросившись в водоворот сексуальных удовольствий, позволив этому чудесному вихрю закружить и унести ее туда, где нет запретов и сомнений, где существуют только ставшие единым целым мужчина и женщина и, где чудесным образом на вершине блаженства днем вспыхивают звезды.

Кричала ли Аленка, растворившись в волшебной круговерти, или, наоборот, сдерживая себя, до боли закусывала губу? Покрывала ли лицо Жана торопливыми поцелуями или, закрыв глаза, видела перед собой только Илью? Стиснуты были ее груди в плену мужских ладоней или мячиками прыгали, пытаясь поспеть за хозяйкой? Разве это было сейчас для нее важно? Позабыв обо всем Алена «мчалась» на оседланном «скакуне», а тот раз за разом познавал ее, то выходя почти целиком наружу, то исчезая целиком в глубине женской тайны. Ласкал, целовал головкой нежные стеночки Аленкиной пещерки, скользил в ее восхитительной тесноте, вновь и вновь вознося девушку на вершину удовольствия.

Как долго длилась эта чудесная скачка, Алена не смогла бы сказать. В такие моменты замирает само время, продляя обоим чудесные мгновения наслаждения. В какой-то миг она просто рухнула на грудь Жану, едва переводя дыхание и не в силах больше пошевелиться. Жан, ласково обнимая усталую наездницу, гладил ее взлохмаченные, рассыпавшиеся по плечам волосы, целовал раскрасневшиеся от «быстрой езды» щечки, шептал что-то неразборчиво-ласковое. А в запретной глубине Аленкиного садика наслаждений продолжал снова и снова расцветать живой и упругий мужской цветок, стремясь к своему, уже похоже близкому финишу.

Жан, сбившись с ритма, на мгновение замер, вопросительно глянув на Алену.

- Не останавливайся. – Шепнула та, поняв его невысказанный вопрос. – Я хочу туда. И сладко вздрогнула, когда почти сразу в ее глубине ударили горячие капли чудесного дождя.

Потом какое-то время оба новоявленных любовника просто лежали, почти замерев и лишь обмениваясь легкими, едва ощутимыми поцелуями. Наконец Аленка выпрямилась на коленях, намереваясь на время покинуть усталого скакуна и его хозяина.

- Господин меня отпускает? – И, приподнимаясь на игрушке, насмешливо и чуть смущенно глянула на Жана. – Извини, но то, что мне от тебя досталось, сейчас вернется обратно.

Моменты удовольствия не прошли для Алены бесследно. Рожденные мужской лаской капельки смазки слились в немалое озерцо, которое, переполнив киску, стремилось выплеснуться наружу. Да еще и Жан пополнил его, окончательно лишив Аленку возможности смыться, не слишком наследив. Оставаясь сидеть на стволе, можно было не опасаться появления снаружи следов грехопадения, но стоит только приподняться и большая часть содержимого киски останется на животе любовника.